М. Сумнина

Рассказ об акции «Мешок», написанный через много месяцев и за тысячи километров от места и времени действия

До самого действия я, А.М. и М.Л. посещали эти места с целью изучения. Тогда это было испытанием, так как я была совсем неподходяще одета и мы довольно быстро, свернув с комфортабельного железнодорожного полотна, оказались в зарослях крапивы и хлещущих по лицу веток и паутины, и мои голые ноги сильно пострадали. Продираясь сквозь заросли, мы обсуждали разные варианты окончания действия. Проблуждав, обнаружили заросшую просеку и, поразмышляв, нельзя ли будет нанять то ли танк, то ли трактор, пошли в обратном направлении снова сквозь крапиву. Потом мы свернули в густой лес, чтобы проверить, насколько трудно будет продираться сквозь чащу с мешком.

К этому времени мое внутреннее хныканье прошло фазу страдания и раздражения и я, идя в конце, оказалась в состоянии отключенной бесчувственности, защищающей от крапивного зуда и царапин. Плетясь в конце и не издавая никаких звуков, я вела внутренний диалог не помню о чем, что-то рассказывала по-английски. Потом мы выбрались на березовое бревно, где, наконец, сели и съели воблу, резиновый мармелад, яблочное пюре и бутерброд не помню с чем. Прошли сквозь поселок. На участке недостроенного дома работали мужчина и женщина. Женщина была худая, молчаливая, в подоткнутой юбке, и месила бетон. Мужчина был ниже ее и, скорее, руководил процессом. Вокруг топорщилась капуста. Мужчина в подробностях объяснил, как можно купить здесь землю и к кому обратиться. Пошли дальше. Встретили собаку и угостили ее остатками еды. Проверили ангары. Вернулись домой.

Когда подошло время самой акции, мы были уже в середине процесса сборов в Америку. Поэтому любое действие, связанное со знакомыми людьми и местами, приобрело для меня иную окраску - а именно субъективного жадного заглатывания образов и попытки размазать свое присутствие.

В день акции я, М.Л. и В.П. сели в машину. Я была за рулем. И поехали к месту назначения по дороге, переговариваясь с А.М. по мобильному - определяя наши координаты и что-то, типа, какого вина купить.

Приехали к подушкам, когда все уже были далеко впереди. Я повела своих спутников по шпалам. Так я заимела роль ведущего-управляющего, и мне нравилось, что есть сейчас еще место и время, где я могу знать, что к чему и руководить какими-то, хоть и минимальными, процессами. Потому что очень скоро я должна была этого лишиться. Этому моему чувству подыграла Е.Е., которая спрашивала меня, в каком направлении тащить мешок, и А.М., с которым мы перезванивались на протяжении всего пути и которому я докладывала обстановку и передавала его указания.

Мы догнали всех зрителей уже у входа в лес. И встретить всех для меня означало не приобщение к искусству, а просто всех повидать, потому что многих в последний раз. Что я про себя и отметила.

Дальше потащили мешок. Сначала я сновала между людьми, а потом просто присоседилась к мешку и слушала, что он говорит.

Потом тащившие устали и получился привал на сваленной поперек тропинки березе - видимо, она и преградила их движение. Тут мешок сказал что-то очень подошедшее к моменту - получилось смешно, но что именно, я не помню. Что-то типа «сядь, отдохни, выпей чаю». Скоро все-таки достигли поляны с главной поваленной березой, у которой и должно было прекратиться движение. Дальше все перестали знать, чего делать и стали выпивать, а некоторые пошли по грибы. Потом мне было велено всем раздать картошку из мешка и послать попарно в лес.

Когда все исчезли, мы пошли тоже, и оказалось, что на просеке из земли торчит серебряная труба, к которой один под другим примотаны скотчем часы и два магнитофона, и надо кидать картошкой в часы. Попасть я не попала. А.М. и Н.П. страшно матерились, от чего я начала расстраиваться, потому что мой сентиментальный пафос значительности и таинства происходящего сильно от этого страдал. Потом Н.П. схватил картофелину и расфигачил часы в момент. После этого все переместились в другую часть леса, где с помощью чертежа и рулетки, которые, однако, не совпадали с воспоминаниями или по крайней мере с методами определения сторон света по мху и т. п., нашли-таки нужное место и стали копать палками яму в гипотенузе веревочного треугольника, растянутого между маленькими серебряными трубками. Исступленный С.С. стал рыть яму своими женскими, но цепкими пальцами, отпихнув А.М. с палкой. Дело у него пошло действительно быстрее и вскоре показалась серебряная поверхность, а потом и объем завернутой в фольгу кастрюли - стеклянной кастрюли с запаянной крышкой. Тут у С.С. экстатически засияли глаза и он стал «ломать стекло как шоколад в руке» и заливать его своей кровью. Отодрав его от кастрюли и вылив ему на руки бутылку воды, обнаружили в кастрюле часы. Которые, увы, не ходили, как к ним не прислушивались.

После этого мы вернулись к машине и поехали домой.

 

27 марта 2002 г.

Нью-Йорк