top of page
В. Захаров. Об акции "У озера"

Установив камеру в указанном секторе, я стал ждать, когда Сабина и Андрей выйдут к мысу напротив меня. Я видел их отставшие фигуры на всём протяжении моего пути и только лишь теперь был отгорожен от них большим озерным кустом-деревом. Маленькие их силуэты начали мелькать в просветах, а затем, не дойдя до конца тоненькой веточки, спрыгнули на бугорок и остановились. Я включил камеру и приготовился навести на фокус, но к большому своему удивлению ничего не увидел, кроме серого квадрата, даты и значка "Р1ау". Осматривая камеру, я начал одновременно наговаривать текст о журнале "Пастор", как это было мне предписано инструкцией. Еще раз посмотрев в окуляр, я, как казалось, понял в чём дело и рука потянулась снять крышку с объектива, но провалившиеся внутрь камеры пальцы вдруг коснулись линзы. Крышка болталась на веревке и стучала о штатив.

До этого момента, исполняя пунктуально инструкцию, я находился в полном недоумении. Идя к месту съёмки, я предполагал, что должен буду прокомментировать какой-то сюжет, отснятый заранее, и даже предполагал, что могу не увидеть визуально этот материал. Поэтому, когда после переключения камеры с режима "Запись" на режим "Воспроизведение" я опять-таки увидел всё тот же серый квадрат, я лишь позавидовал технической продвинутости Сабины и Андрея. Работая с видео-камерой уже третий год и отсняв около тридцати часов, я не мог понять, каким образом можно блокировать и запись, и воспроизведение одновременно. Переведя взгляд на Бохумский полуостров, я ждал, когда фигуры в очередной раз оцепенеют. Андрей закурил. Но начавшийся обычный андреевский дождик с тем же безразличием смазал отражение двух фигур, засуетившихся было на мокром лоскуте озера-реки.

Я вдруг припомнил предупреждение Сабины о том, что при движении камеры штатив скрипит и плавное движение затруднено. Значит всё-таки нужно производить съёмку. Но как? Я стал сомневаться в звуковой записи, но продолжал что-то бубнить о пасторском долге, о журнале. И опять мне показалось, что я понял в чем дело: инструкция требовала от меня переключения камеры с режима записи непосредственно на режим воспроизведения, а не на "стоп" и не на "паузу". Это недопустимо, исходя из технической эксплуатации камеры. Возможно тем самым я блокировал воспроизведение. Оставалось лишь понять, почему я вообще ничего не вижу при записи. Я смотрел на камеру, кнопки, штатив - мое присутствие здесь было жалким, ненужным дополнением. Тут я обратил внимание на схожесть конструкции метеовышки и платного бинокля, находившихся на том берегу, с моей камерой на штативе.

Более того, Сабина и Андрей начали рассматривать меня в этот бинокль, а затем, подойдя к воде, развернули какой-то плакат, - видимо, с требованием, чтобы я использовал встроенный в камеру "зоом", т.е. использовал камеру как бинокль. Что я и попытался безнадежно предпринять.

Андрей махнул зонтом в сторону машины и я стал собираться. Конец.

Возвращаясь, я всё пытался соединить несоединимое. Ещё до акции Сабина настойчиво звала нас посмотреть университетскую коллекцию. Первым, что я увидел, была чудовищного размера копия с неизвестной мне греческой скульптуры на сюжет "ослепление Полифема". Гигантская фигура, пробуждаясь к свету, навечно его теряла: около глаза карликообразные итакские парни держали наготове четырёхметровый, хорошо обточенный кол. Все мы тогда порадовались за хорошую иллюстрацию "моей темы".

Еще одним акцентированным объектом были две работы: чёрный ящик с гвоздями наверху (кажется, Юккера), и висящая рядом на стене работа Серра с чёрной матовой поверхностью. Подойдя ко мне, Андрей с улыбкой указал на удивительную формальную схожесть этих работ с его работой, где подобные предметы были соеденены воедино. Работа называлась "Инсталляция с экспозиционным щитом акции КД "Партитура". Странным образом эта работа оказалась в Иерусалиме - на выставке "Бинационале" - в одном зале с инсталляцией "Аида". Возвращаясь к машине, я представлял себе уже довольно ясно замысел акции. Пространство между метеовышкой и платным биноклем, где дефилировали Сабина и Андрей, было "экспозиционным знаковым полем", а моё безутешное положение на другом берегу - гвоздем с веревкой на чёрном щите (сером квадрате видеокамеры) "Партитуры".

Получилось неплохое название к акции "Партитура к Аиде", если бы не

номиналъно присутствующий рассказ о журнале "Пастор", повисший в воздухе. Однако моя последняя фраза в микрофон: "Одной из основных задач "Пастора" – замазывание, цементирование, пастирование щелей, образованных сильным географическим растяжением поверхности "НОМА", - сводила воедино и все события Бохумского дня, и Аиду, и Пастора, и все то, что, как оказалось позже, не имело никакого отношения непосредственно к акции.

Таким образом, и название могло быть изменено на "Партитура к Пастору Зонду".

 

Пастор Зонд. 10.10.91 Кёльн

bottom of page